В теории систем и методах формализованных исследований феноменология (< гр. phainomenon явление + logos закон) понимается несколько иначе, чем в классической философии. В теории систем это такое формализованное описание процесса, поведения сложной системы, которое оставляет за пределами изучения вопросы почему (это задача генологии) и стремится ответить только на вопросы как, каким образом.
Феноменология принимает свойства объектов и отношений между ними как данность, как свойства природы. Она считает своей задачей формализацию наблюдаемых отношений между объектами и представление их в форме законов и зависимостей. Механика Ньютона считается классической феноменологической формализованной теорией. Она изучает формальными методами тела, массы, их движения и взаимодействия, но не пытается объяснить почему законы механики именно такие.
В отличие от классической науки, основным инструментом феноменологии систем, является не математика аналитических структур, а математика алгоритмических процессов. Одним из таких инструментов является факторный анализ. Пока можно им ограничиться. Надо только иметь в виду, что простота методов факторного анализа не равнозначна примитивизму феноменологии в целом.
Сущность факторного анализа систем состоит в том, что формальная система описывается в виде множества величин, каждая из которых влияет на некоторые другие и испытывает на себе влияния других. Каждая величина рассматривается как результат действия других величин (факторов). Взаимодействие факторов реализует сеть факторных взаимодействий.
При генологическом исследовании элементом общественной системы являлся человек или группа людей. Это необходимо для описания переходов от законов человека к законам общества. При феноменологическом описании общества мы можем в качестве элементов брать характеристики и показатели общественной системы или ее подсистемы, но так, чтобы эти характеристики были связаны друг с другом, влияли друг на друга, определяли за счет совокупных влияний свойства друг друга.
Модель факторных взаимодействий позволяет ответить на вопрос: как, на какую величину изменятся состояния элементов системы и параметры процессов, если в некоторых элементах системы произвести конкретные изменения. Когда учитываются временные задержки, можно получить также картину переходных процессов, вызванных этими изменениями, можно прогнозировать будущие состояния. Задача эффективного управления процессами в сложных системах неразрешима без такой феноменологической формализации процессов, а также без надежного предвидения, прогнозирования.
Классическая математика не позволяет оперировать такими описаниями. Если взаимодействия нельзя представить в форме аргументов и функций, однонаправленных причин и следствий, она оказывается бессильной. Достаточно взять всего лишь три материальных точки, движущихся в собственных, взаимных полях тяготения, задача описания движения становится неразрешимой в принципе, поскольку здесь нет причин и нет следствий, все функции (в привычном понимании) не только зависят от своих аргументов, но определяют эти аргументы. Нет независимых или базовых величин, все эквивалентны, все равнозначимы. Нечто похожее наблюдается в связях факторов любой сложной системы, в том числе и общественной. Здесь нужен иной математический аппарат, иная идеология формализации.
Модель факторных взаимодействий - один из инструментов исследования систем и принятия решений.
Формальные зависимости могут получить количественные, измеримые формы, что позволяет отличить важное, существенное, от несущественного, недостаточно значимого. Если задать уровень требуемой (достаточной) точности, можно выделить те важнейшие факторы, которые влияют в пределах установленной точности, и отбросить факторы, пренебречь теми факторами, влияния которых ниже некоторого порога. Ясно, что неформальными методами разделить факторы по уровню значимости не удастся, а следовательно невозможно ни принимать правильные решения, ни оценивать их последствия.
С формализованного представления человека и общества начинается подлинное понимание человеком самого себя. Впереди еще долгий путь, но если мы вступили на него, то свернуть с этого пути уже не сможем.
Функция ожидания и функция потерь являются основными факторами решающей функции преступника. Любые иные факторы влияют либо на функцию ожидания, либо на функцию потерь, или на моральный и правовой пороги. Других путей влияния нет, и потому их следует рассматривать как косвенные. Этих факторов можно найти много, и отобрать существенные, выделить их и отбросить все остальное - для неформальной науки далеко не простая задача. Для феноменологии это задача стереотипная, рядовая. В генологических моделях определение значимости факторов производится также феноменологическими методами.
Существует класс факторных феноменологических моделей, которые позволяют для каждого объекта или процесса в системе определить характер и степень влияния входов на выходы. Для этого не нужно предварительных априорных предположений или иных сведений. Если задан порог значимости (или требуемая точность вычислений), ранжированный по степени влияния на результат перечень значимых факторов для некоторого процесса получается автоматически.
Если в реальном процессе факторы не известны, следует задать предварительное множество значимых факторов, будут отобраны и исключены лишние и, в случае необходимости, выдан сигнал о том, что существуют значимые факторы, которых нет в заданном списке. Теперь можно либо изменить требования к точности факторных прежставлений, либо задать дополнительный список предположительно значимых факторов.
Следует заметить, что для этих моделей необходим поток измеряемых входных данных, и довольно интенсивный. Это тоже своего рода неравновесная ситуация, для поддержания потока результата требуемого качества, программе требуется "пища" в виде потока входных данных.
Ясно, что нет смысла анализировать и определять заранее на уровне интуиции факторные зависимости в сложных системах. Это задача конкретного исследования в определенной ситуации.
Феноменология общества изучает формальными средствами структуру общественных систем, групп и элементов (аналогов физического тела), их изменения (динамику) и взаимодействия, зависимости (аналоги физических законов). Она представляет собой самостоятельную научную дисциплину в составе теоретического обществоведения: формализованной науки об обществе и его законах.
Любой процесс в обществе определяется набором внутренних величин: координат, параметров, показателей, характеристик процесса, и факторов: внешних величин, влияющих на этот процесс. Каждый из этих факторов в свою очередь представляет собой результат какого-либо иного процесса, определяемого своим набором факторов. Если известны (определены, измерены или вычислены) величины, оценки факторов, входных переменных процесса, можно с помощью компьютерных моделей и программ получить выражения зависимостей выходного результата данного процесса от составляющих его факторов.
Применение алгоритмов факторного анализа, их реализация в компьютерных программах, позволяет учесть и описать все многообразие процессов в обществе, их прямых и отдаленных взаимосвязей. Именно эти связи и влияния представляют суть знаний об общественных процессах, об обществе в целом.
При исследовании общественных процессов, тем более при управлении ими, недопустимо рассмотрение одних процессов, например экономических, отдельно от социальных, правовых, политических, экологических, и пр. Макроэкономика теряет не только достоверность, но и смысл, если ее задачи решать в отрыве от всего многообразия "неэкономических" общественных процессов и состояний. Исключив такие связи, исследователь теряет возможность понимания, описания и предвидения путей общественного развития, управления этим развитием. Понимание системы означает понимание всей совокупности процессов в системе и связей между ними. Это одно из основных положений теоретического обществоведения.
Феноменологические методы являются тем инструментом, который позволяет объединить в единую систему взаимозависимостей всю совокупность разнородных общественных процессов.
Прежде чем перейти к задачам преступности, надо отметить еще одно положение, которое пригодится ниже, а именно: методами моделирования можно выделить такие факторы, которые при своем изменении сильнее всего воздействуют на другие, изменяют наиболее значимо состояния и динамику общества. Это потенциально целесообразные точки управления процессами.
Теперь общий взгляд на общество, на его феноменологию с позиции отношений преступности.
Феноменология преступности - это не часть, а один из аспектов общей феноменологии общества. Это внешнее с позиции того, что существует, что является, изучение преступности. Это изучение формальными средствами криминальных процессов и их связей с другими общественными процессами.
Преступность связана с процессами в обществе множеством факторных зависимостей. Существуют факторы влияния различных общественных процессов на преступность. Существуют факторные влияния преступности на другие общественные процессы. Перечень значимых факторов явления, процесса нельзя определить раз и навсегда. Этот перечень зависит не только от свойств исследуемого процесса, но и от свойств постоянно меняющегося окружения. Чем больше необходимая точность исследования, тем большее число факторов приходится рассматривать.
Изучение наиболее общих, масштабных процессов требует их детализации, проникновения внутрь, разбиения на элементы. Приходится погружаться вглубь вплоть до уровня человека, разбираться с ним, его внешними проявлениями и их источниками, локальными причинами. Это задача генологии. После того как преодолен генологический барьер, можно обратиться к более экономичным и простым феноменологическим методам.
Вот почему для успешного решения задач управления общественными процессами, в том числе, задачи эффективного противодействия преступности нужна формализованная теория. Феноменологические методы отличаются от неформализованных тем, что утверждения в рамках теоретического обществоведения могут быть доказаны или опровергнуты, тогда как утверждения неформального характера всегда имеют характер предположений, с которыми можно спорить с таким же успехом, как и защищать. Там истина недоказуема, следовательно, неуловима.
Для того, чтобы в компьютерном (и реальном) обществе вспыхнула эпидемия преступности, достаточно посыпать его "дустом" правовых ошибок, вывести из равновесия. Аллергия преступности является, прежде всего, реакцией общества на несовершенство норм права, она характеризует разрыв между политической организацией общества и основными общественными процессами и состояниями. Вспышка преступности - это реакция общественного организма на нарушения гомеостаза.
Но дело не только в факторах права. Нет таких изменений в обществе, которые прямо или косвенно не влияли бы на функцию и уровень преступности. Условно влияния факторов можно разделить на два типа: активные и пассивные.
К активным влияниям относятся те, которые воздействуют на поведение преступника, на факторы его решающей функции. К пассивным следует отнести те, которые меняют эффективность других видов деятельности и через механизм конкуренции и процедуру выбора деятельности меняют оценку эффективности, целесообразности преступной деятельности.
Любые результаты общественных процессов - это факторы, в том числе и факторы функции преступности. Надо отметить, что часть этих факторов действует со значительным временным лагом и значимость большинства факторов постоянно меняется. Кроме прямого воздействия существуют косвенные. Это воздействия на факторы прямых факторов. Через множество цепочек взаимных влияний они воздействуют на функцию преступности согласно и одновременно противоположно сами с собой, поэтому измерить и оценить косвенные влияния факторов очень сложно. Это можно сделать только в том случае, когда имеется нужная информация о процессах и состояниях исследуемой системы и ее окружения, реализованная в виде феноменологической модели. Априорно возможны лишь поверхностные суждения.
Выше установлено, что потенциальный преступник пойдет на преступление только тогда, когда ожидаемые приобретения превышают ожидаемые потери. Эти приобретения и потери сравниваются с ожидаемыми приобретениями и потерями (затратами) для других видов деятельности. Возникает внутренняя психологическая конкуренция потенциальных деятельностей.
Основные взаимодействия преступности и некриминальных деятельностей лежат в плоскости конкуренции деятельностей. Конкурентоспособность преступности изменяется не только под влиянием изменения эффективности конкурирующих деятельностей, но и под влиянием изменения аргументов решающей функции преступника.
Изменения эффективности некриминальных деятельностей меняют сравнительную эффективность преступности, а через нее меняют реальный уровень преступности в обществе. Склонность к преступлению неизбежно возрастает, когда снижаются возможности самообеспечения человека законным путем, когда допустимые с правовой позиции действия, способы получения дохода теряют эффективность и надежность. Но дело в том, что все эти факторы сами в известной мере зависят от преступности, порождаются ею. Возникает клубок взаимодействий, вытащить из которого отдельные ниточки и разложить их, просто нельзя. Попытка выделить причины общественных процессов безнадежна, бесперспективна в той же мере, что и попытка определить первопричину движения молекул а газе.
Потенциальные притязания (групповая инерция притязаний) на привычный и допустимый уровень жизни, в том случае когда этот уровень нарушается, влияют на склонность к преступлению и уровень преступности. Становятся необходимыми действия власти, направленные на снижение таких притязаний. Влияние на преступность заключается в том, что человек в стремлении сохранить уровень жизни будет склонен идти на использование эффективных, доходных, хотя и рискованных деятельностей. Напряженность потребности вынуждает идти на риск.
Склонность к преступлению может увеличиться в условиях "избирательно действующего права", под влиянием известных примеров безнаказанных преступлений должностных лиц. Это своеобразный протест против несправедливости установленных порядков, бунт против таких порядков, против системы власти.
Социально-экономическая дифференциация общества и уровень преступности в этом обществе взаимосвязаны.
Факторы влияния общественных процессов на уровень преступности это прежде всего это влияния процессов на решающую функцию преступника, функцию ожидания, функцию потерь, пороги и пр.
Общественные процессы воздействуют на функцию ожидания преступника посредством изменения ценности приобретений или вероятности приобретений. С этим все ясно.
Общественные процессы влияют на функцию потерь преступника прямо и косвенно. Все это влияния на величины ожидаемых потерь, параметры рисков и запаздываний. По значимости такие воздействия могут быть сравнимы с прямыми воздействиями со стороны системы противодействия преступности и даже превосходить их.
Некоторые влияния через психологические, моральные и мировоззренческие параметры реализуются разветвленным сложным способом.
Общественные процессы влияют на параметры моральных состояний и параметры правопослушности, а через них на пороговые значения решающей функции преступника. Здесь идет речь не о целенаправленном воздействии на моральные процессы, а о естественной, спонтанной динамике морали, о постепенном изменении моральных парадигм и морального климата в обществе.
В состоянии общественной морали проявляется отношение общества и его групп к преступности, и к мерам воздействия. Это важнейшие из моральных факторов.
Моральный и правовой пороги оказываются связанными и между собой. Разрыв между сложившимися моральными парадигмами и нормами права часто работает не в пользу права. Человек идет на преступление с большей легкостью в том случае, когда встречается с правовыми ограничениями, которые кажутся ему несправедливыми, аморальными. И в этом случае рост преступности можно рассматривать как одну из форм общественного воздействия на власть и правовую систему.
Таковы самые общие соображения. Они практически ничего не дают и у читателя остается неудовлетворенность. Пока эти проблемы не только не превращены в задачи, но по-прежнему неясно, как все это может помочь в постановке задач.
Да, это было бы банально, тривиально, если бы не один важный вывод. Нет "причин" преступности. Многие из таких "причин" в то же время и следствия. Они неразрывные элементы единой сети, единой системы. Простыми тривиальными методами разрешить проблему преступности, эффективно противостоять преступности невозможно. Нужен принципиально иной путь.
Преступность опасна не столько сама по себе, сколько через ее влияния на общественные процессы. Они проявляются прежде всего в том, что под воздействием преступности падают эффективности основных процессов в обществе и устойчивость общественной системы. В этом смысле жертвой преступности становится общество в целом.
Уровень преступности и другие показатели преступности можно рассматривать как факторы ее влияния на общественные процессы. Выше было сказано, что оценка влияния преступности на общество может быть приведена к стоимостному измерению. Это позволяет единообразно оценивать влияние преступности на любые общественные состояния и процессы. Значимость таких воздействий определяется в системах исследования, управления и оптимизации различных общественных процессов и подсистем, а оценки этих влияний могут далее использоваться системой противодействия преступности в ее процедурах оптимизации и принятия решений.
Прямой ущерб от преступности можно оценить показателем прямых потерь. Это сумма математических ожиданий потерь от преступности лицами, группами и обществом в целом, очищенная от повторного счета. Можно использовать и другие показатели, например, показатель интенсивности прямых потерь, который равен сумме прямых потерь в единицу времени. Кроме прямых имеются и косвенные потери.
Воздействия преступности на экономику через множество факторных зависимостей меняют значения всех экономических параметров и показателей. Это неизбежно приводит к снижению эффективности производства, падению конкурентоспособности на мировом рынке, сравнимом по своим результатам с техническим отставанием, к падению объемов производства и др.
Преступность влияет на экономику и через специфический спрос криминальной среды. Это спрос на предметы роскоши, на средства совершения преступлений, спрос на обслуживание преступных формирований и пр. Криминальный спрос деформирует структуру производства и потребления в стране, искажает экономические пропорции и ценовые соотношения. Это сводится к измеримым потерям.
Воздействия преступности образуют "криминальный налог", который сбирается не только с жертвы, но и с тех граждан, которые прямо не являются объектом преступных воздействий.
Преступность влияет на уровень цен, причем одновременно по многим каналам. Она ведет к снижению доходов бюджета за счет сокращения поступления налогов. Свертывается расходная часть бюджета, сокращаются социальные выплаты и пособия, растет бедность и обнищание. Преступность влияет на уровень и характер инвестиций, а через них на динамику развития и на будущее состояние общества.
Преступность искажает финансовые состояния и процессы. Это происходит не только в результате криминализации финансовой деятельности. Горячие деньги должны быть потрачены. Преступность - это заметный инфляционный фактор, который не преодолеть только экономическими и финансовыми мерами.
Под влиянием преступности искажается спрос на рабочую силу. Деформации спроса возникают не только в результате отвлечения работников в сферу преступных деятельностей, но и в результате появления специфических потребностей преступной среды, криминального спроса. Вместе с тем снижается обычный спрос в результате роста цен, снижения прибыли и доходов, свертывания производства.
Преступность проявляется даже на "клеточном" уровне. Она изменяет шкалы ценностей всех людей общества, не только преступника и жертвы. Это приводит к искажению, изменению общей динамики общественных процессов.
Политические процессы под влиянием преступности также испытывают деформацию. Это приводит к значительным косвенным общественным потерям, которые сложно оценить неформальными методами.
Преступность организует политическую поддержку "своим" чиновникам и политикам, помогает в предвыборной борьбе, в продвижении, карьере, реализации своих интересов субъектами власти в обход права или в его пределах.
Преступность сама активно входит в аппараты власти, в политическую деятельность, меняет направленность, функции и структуру политики, вносит в политическую деятельность криминальные методы.
Преступность - это раковая опухоль общества.
Перечень факторов можно продолжить и детализировать, но не в этом главное. Как учесть эти факторы? Можно было бы включить все эти процессы в единую феноменологическую модель системы противодействия преступности, но тогда эта локальная модель вбирает в себя все общественные процессы и становится эквивалентной полной феноменологической модели общества. Можно поступить иначе: при рассмотрении различных общественных процессов учесть в качестве действующих факторов влияние преступности на эти процессы а потом учесть эти влияния при оптимизации системы противодействия преступности.
Предстоит еще установить как в конкретных условиях сегодняшнего и завтрашнего дня преступность количественно влияет на все эти процессы, действительно ли существенны эти влияния с позиции исследуемых процессов и с позиции системы противодействия преступности (это не одно и то же).
Надо будет установить, как изменяются общественные потери с изменением тех или других параметров и показателей преступности, а также показателей общественных состояний и процессов, испытывающих на себе влияния преступности.
По грубым оценкам ликвидация потерь от преступности в России (с учетом рациональных затрат на противодействие) эквивалентна сегодня повышению реального дохода граждан более чем в два раза, не считая приращений от ускорения развития общества.
Можно ли ликвидировать преступность, свести ее к редким эпизодическим проявлениям, столь же редким, как, например, каннибализм сегодня? Можно, но сложно. Сложно, прежде всего, потому, что общество не готово к этому ни интеллектуально, ни морально.
Интеллектуально не готово потому, что еще не осознало насколько велика, страшна опасность глобальной криминальной катастрофы. Убедить общество, утвердить осознание опасности сегодня практически невозможно.
Морально общество не готово потому, что еще не сумело выработать отношение к преступнику как к "нечеловеку", как к существу, не являющемуся членом общества. Такая моральная парадигма будет выработана, но, вероятно, еще не скоро. Не случайно человечеству понадобились много тысячелетий, чтобы оно избавилось от каннибализма.
Затраты на противодействие преступности можно разделить на прямые (затраты в самой системе противодействия преступности) и косвенные.
Структура прямых затрат в общих чертах известна. На них можно не останавливаться. Следует только оговорить, что прямые затраты - это даже не затраты, а вложения, инвестиции в систему противодействия преступности. Они способны дать общественную прибыль, они являются эффективными и в чисто экономическом смысле.
Затраты на противодействие преступности должны лечь на плечи самих преступников. Если учесть такую самоокупаемость системы противодействия преступности, реальную возможность ее финансирования за счет конфискаций и реквизиций, за счет самих преступников, экономическая эффективность этой системы может оказаться выше, чем иных отраслей экономики.
Косвенные затраты - это затраты в других общественных системах и процессах, влияющие на уровень преступности или иной критериальный показатель. Они определяются в процессе исследования сопряженных процессов. Проблема состоит в том, что изменения в сопряженных процессах, процессах связанных с уровнем преступности, влияют не только на преступность, но и на другие процессы, причем не обязательно, не всегда в одном направлении. Как разделить эти влияния? До недавнего времени эта проблема казалась неразрешимой.
Появление метода распределенной сетевой оптимизации позволяет полностью решить и эту проблему, превратить ее в алгоритмически строгую задачу. Решение этой задачи позволяет также определить как целесообразно, разумно распределить затраты на противодействие преступности по направлениям, по "статьям расходов". Эту задачу решить практически невозможно в изолированном виде, в отрыве от всех других общественных процессов. Задача состоит не в увеличении или снижении этих затрат. Дело куда сложнее: нужна оптимизация затрат, следовательно оптимизация системы противодействия преступности, ее перестройка. Причем эта перестройка должна вестись вместе с оптимизацией всех общественных отношений. Это инженерная задача. Она может быть решена, дело за волей общества.
Результаты противодействия преступности представляют собой не мифическое "снижение преступности" а точно измеримый показатель: приращение общественного целевого критерия, например, приращение национального дохода страны. Естественно, сюда входят только те приращения, которые вызываются факторами преступности, влияют на целевой показатель прямо или косвенно через факторы преступности.
Прямые результаты выражаются через совокупные снижения прямых потерь от преступности. Это те результаты, которые лежат на виду, но более важно, более значимо - это снижение косвенных потерь. Снижение этих потерь захватывает процессы в экономике, политике, социальной сфере, в экологии и пр. Это и есть важнейший полезный результат, на который должна быть направлена вся система противодействия преступности.
При решении задачи оптимизации системы противодействия преступности и затраты и результаты должны быть сведены к единому показателю. Показателем, по которому организуются и управляются все общественные процессы, является стоимость.
Общественные потери от преступности всегда могут быть приведены к стоимостному выражению. Этот тезис выглядит не просто непривычно, но и неприемлемо. Разве можно измерять в стоимостном выражении, например, ценность человеческой жизни? Приходится идти "против течения", утверждать, что это можно и нужно, утверждать наперекор общепринятому мнению.
Около пятнадцати лет назад группой энтузиастов было произведено исследование нормативной стоимости человеческой жизни, заложенной в правовых документах, в актах, направленных на защиту от поражения людей электрическим током. Логика проста. Имеются правовые нормы, направленные на защиту от таких поражений. За эту защиту приходится платить повышенными расходами в быту и в производстве. Ясно, что приращение затрат на защиту от поражения снижает смертность и потери здоровья.
Для полной защиты от поражений током нужны бесконечные затраты. Предел этим затратам своим решением устанавливает чиновник. До некоторого уровня он соглашается с необходимостью таких затрат, но дальнейшие их приращения он считает недопустимыми, слишком высокими, зная, что за этим пределом стоят жизнь и здоровье. В каждом таком правовом акте - воля чиновника, его решение огромной важности, принятое с позиции "здравого смысла".
Каждый отдельный правовой акт - это маленькая ошибка, порожденная непониманием задачи. Совокупность таких ошибок оборачивается высоким уровнем смертности и травматизма при одновременном огромном перерасходе средств.
На этом можно остановиться подробнее. Пусть существует некоторое устройство, установка, представляющая собой для человека опасность поражения электрическим током. Может быть установлена вероятность такого поражения или иной аналогичный показатель, например, средняя наработка на одно такое поражение: число лет, месяцев, дней, которые приходятся в среднем на интервал от одного поражения до другого. Известно среднее число таких установок, действующих в стране. Пусть известен аналогичный временной интервал и для установки, оборудованной более надежной и дорогой системой защиты.
Если известен временной интервал наработки на поражение для одной и другой системы защиты, а также известна стоимость одной и другой системы защиты, можно вычислить на сколько больше нужно затратить средств, чтобы сократить гибель людей в среднем на одного человека в год. Отсюда легко получить стоимость жизни человека.
Надо провести еще одно уточнение. Сбережение человеческой жизни - это понятие сугубо условное. Одним из возможных путей расчета является расчет стоимости снижения смертности от поражения на одного человека в год для тех людей, которые так или иначе соприкасаются по роду деятельности с опасной для жизни установкой. Очевидно, что это несложно.
Можно пойти дальше. Рано или поздно, но человек, жизнь которого сегодня спасена более совершенной системой защиты, обязательно умрет. Корректнее говорить не о стоимости жизни, а о стоимости увеличения продолжительности жизни (например, на год) для того множества людей, которые по условиям жизни и работы подвергаются опасности определенного рода. Вот эта стоимость и определяется обычно как стоимость человеческой жизни. Ее и следует учитывать принимая решение, она должна сопоставляться с повышенными расходами на защиту.
Если известны приращения затрат и отвечающие им снижения условной смертности людей, то нормативную стоимость жизни, определенную чиновником "вслепую", можно легко вычислить.
Для различных актов эта скрытая нормативная стоимость жизни отличается в сотни, а порой в тысячи, раз.
Ситуация в системе противодействия преступности ничуть не лучше. Здесь также все сводит на нет полное непонимание чиновником принципов построения систем. Произвол и недостаточная компетентность чиновника обходятся дорого.
Естественно, чиновник определяет стоимость жизни с "закрытыми глазами", он даже не подозревает, что за каждым актом стоит множество показателей, значения которых он своим актом превращает в закон, не зная о их существовании. Но разве такое определение стоимости жизни менее аморально, чем ее прямое, осознанное выражение?
С проблемами определения стоимости жизни мы встречаемся повсеместно: производство, транспорт, защита от стихийных бедствий, экологические загрязнения, сертификация пищевых продуктов и пр. В этом ряду стоит и преступность. Огромное число нормативных актов содержит в скрытом виде стоимость человеческой жизни и другие важные ценности "не имеющие" стоимостного выражения.
Если стоимость человеческой жизни бесконечна, то все ресурсы человечества должны пойти на решение задачи сохранения единственной человеческой жизни. Приходится согласиться, что при этом не только остановится общественный прогресс, рухнет экономика, но и потеряется возможность сохранения этой единственной "бесценной" жизни, а заодно и всех других.
Нет и не может быть неизмеримых ценностей. Человек так устроен, что он даже не видит, не замечает того, что лишено ценности, что не влияет на существование его эволюционной системы. Впрочем, это уводит в сторону.
Если нам сегодня неизвестна оптимальная по глобальному общественному критерию оценка стоимости человеческой жизни, ее можно временно определить прямым волеизъявлением власти. Это лучше, чем отказаться от решения и сделать вид, будто проблемы вообще не существует.
В теоретическом обществоведении есть методы определения наиболее целесообразной величины стоимости человеческой жизни, которая оптимально по глобальному общественному критерию отвечает потребностям общества в устойчивости и развитии.
Оптимизация стоимости человеческой жизни должна быть положена в основу проектирования, адаптации, оценки качества общественной системы. Значение оптимальной цены человеческой жизни - одна из основных характеристик качества организации общества. Определение наивыгоднейшего значения этой оценки позволит рассчитывать целесообразные, наивыгоднейшие затраты общества в широком диапазоне условий, для многих задач, в том числе, и для задач противодействия преступности. Решение задачи оптимизации общественной системы требует определения, расчета этого и ряда других показателей, которые обычно вне внимания общества.
Следует, однако, заметить, что общественная стоимость человеческой жизни принципиально отлична от субъективной ее стоимости, стоимости собственной жизни для конкретного человека. Кстати, и в субъективной шкале ценностей стоимость собственной жизни далеко не всегда занимает первое место.
Стоимость человеческой жизни не является единственным объектом, мера стоимости которого существует, но не может быть определена на основе купли-продажи.
Методы теории общественных систем позволяют обеспечить измеримость по единственной шкале (стоимости) всех объектов и показателей общественной системы. Но значения стоимостей различных объектов могут быть найденытолько при наличии модели общественной системы страны, реализованной на средствах вычислительной техники.
Вот почему позволительно утверждать, что стоимостная оценка любых прямых и косвенных потерь и затрат, связанных с преступностью, всегда возможна. Не только для противодействия преступности, но и для любых общественных процессов, эта оценка связана с глобальным показателем общественной системы, определяется им.
Совокупность различных видов деятельности общества по противодействию преступности сопряжена с затратами (как в самой системе противодействия преступности, так и вне ее), которые могут приводиться к единому показателю и измеряться инструментально. Прямые затраты столь же сложны для анализа, как и прямые потери. Так, например, общественную стоимость гибели работников системы противодействия преступности при выполнении ими своих служебных обязанностей следует относить к прямым затратам.
Еще сложнее оценить косвенные затраты. В большинстве эти затраты многофункциональны. Они воздействуют не только на преступную деятельность, но и на множество разветвлений общественных процессов, причем, через многочисленные связи и цепочки взаимовлияний одновременно в разных направлениях. Для оценки таких затрат приходится рассматривать всю систему общественных отношений. В рамках феноменологической модели общества эта задача решается естественно, без теоретических сложностей. Система факторных взаимодействий, взаимовлияний представляет собой существо модели и необходимая информация присутствует в ней независимо от того, используется она для решения задач противодействия преступности или нет.
Все становится сложнее в рамках отдельной подсистемы. В этом случае выделить результат взаимодействия факторов для оценки косвенных затрат на противодействие преступности и оценить его, кажется практически невозможным. Однако, есть методы приближенной оценки, позволяющие получить приемлемый, надежный результат в широком диапазоне условий.
Как ни сложна оценка результата, ее проводить надо, причем нельзя это сделать на неформальном уровне. Почему? Да потому, что только строгая количественная, теоретически обоснованная оценка позволяет отличить "хорошо" от "плохо" в полной мере.
Для получения такой оценки нужна качественная (точная, надежная, достоверная, своевременная, полная) информация, нужно создание системы сбора, обработки, хранения, передачи и использования информации. Нужна система информационного обеспечения феноменологической модели общественной системы и ее подсистем. Сама задача создания системы противодействия преступности - это частная задача системы управления общественными процессами.
При создании системы противодействия преступности разработчик должен решить ряд задач теоретического характера. Здесь рассмотрена одна из таких задач - задача оптимизации.
Задача оптимизации сложных систем - одна из важнейших задач феноменологии. Методы и алгоритмы решения этого класса задач разнообразны, но важнейшим в этом ряду надо признать метод распределенной сетевой оптимизации. Он базируется на применении феноменологических моделей систем и специальных компьютерных программ сетевой оптимизации.
Сама задача противодействия преступности - это типичная оптимизационная задача, а компьютерная феноменологическая модель системы противодействия преступности является готовым инструментом решения этой задачи и инструментом контроля за потоками решений.
Система противодействия преступности должна строиться как человеко-машинная система, а задействованные элементы: человек, технические и организационные средства, средства управления, компьютерные программы и пр., должны дополнять друг друга, помогать в функционировании и составлять единое целое. Она должна проектироваться, строиться и действовать как оптимизирующая система, причем методология и технология проектирования также является средством решения некоторой оптимизационной задачи. Результатом здесь является проект, который содержит решения по оптимизации структуры и функций проектируемой системы.
Что должно служить критерием оптимизации? Достижение минимального уровня преступности не может являться таким критерием. Минимальный уровень преступности - есть ноль. Для достижения нуля, если это действительно нуль, потребуются бесконечные затраты, что неизмеримо больше, чем совокупные ресурсы, находящиеся в распоряжении человечества. Это будет неверно, некорректно поставленная задача.
Если для снижения потерь от преступности на некоторую величину потребуются затраты, превышающие эту величину, то такие затраты сами становятся потерями. В данном случае, это потери некомпетентности, нерациональности.
Можно поставить задачу иначе: считать целью создание такой системы, при которой сумма затрат на противодействие и совокупных потерь от преступности будет минимальной.
Это непростая задача, здесь тоже есть свои нюансы.
Потери от преступности во всех общественных процессах можно измерить, но нам нужны влияния преступности только на оптимально организованные и оптимально управляемые процессы, иначе оценки затрат в этих процессах не будут оптимальными. Затраты в системе противодействия преступности также будут отвечать истинному оптимуму только в хорошо организованной, оптимальной общественной среде. Совокупные ресурсы страны ограничены. Не учитывая потребностей различных процессов в одних и тех же ресурсах, не решая задач оптимизации для всех других процессов, мы не сможем оптимизировать затраты внутри самой системы противодействия преступности.
Локальные задачи оптимизации в подсистемах общественной системы не имеют решения. Решение можно получить только при учете взаимодействий данной подсистемы со всеми другими подсистемами и процессами. Как только мы пытаемся рассуждать логично, приходим к необходимости оптимизации не отдельной подсистемы, а общественной системы страны в целом.
Применение феноменологических оптимизирующих моделей позволит определить и постоянно корректировать с изменением ситуации, оптимальные пути использования ресурсов (затраты) в обществе и его подсистемах, в том числе и в интересующей нас системе противодействия преступности.
Естественно, такая постановка потребует моделирования, модельного описания всех общественных процессов: экономических, политических, социальных, экологических и пр., а также применения оптимизирующих и синтезирующих программ.
Переход от эмпирической, интуитивной, неконтролируемо развивающейся структуры общества к организации оптимально проектируемой структуры, к оптимизации управления процессами стал неизбежен с появлением информационных технологий.
Страна, которая раньше других сможет решить эту задачу, получит глобальные преимущества, возможность стать лидером человечества.
В свое время концентрация усилий страны на создание ракетно-ядерного оружия, способствовала выживанию российского государства, его политической конкурентоспособности. Сегодня проведение работ по созданию компьютерной системы управления обществом обеспечит его экономическую конкурентоспособность.
Развитие преступности происходит по универсальным законам развития общества. Движущей силой ее совершенствования является эффективность. Преступность, как и любая сложная динамическая самоуправляемая система, развивается от менее эффективного к более эффективному и устойчивому состоянию.
Меняется структура, функции и организация общества, вслед за ними меняется преступность. Меняются ее структура и функции, меняются ее способы достижения глобальной цели, ее отношения с обществом, меняется технология, организационные формы. Эти изменения происходят эволюционно, методом проб и ошибок.
Распространенный термин "организованная преступность" является неудачным. Ведь преступность всегда, во все времена была организованной, причем форма организации - это не самое важное. Формы преступности всегда вторичны по отношению к ее функциям, способам достижения цели, технологиям. От цели к функциям, а от них к деятельностям и к формам организации - такова логика рассмотрения сложной системы.
Преступность зарождается как деятельность по отнятию путем насилия, воровства или мошенничества собственности, находящейся в сфере обращения и потребления, принадлежащей частным лицам и общественным группам, поэтому социальная, экономическая и политическая роль преступности на ранней стадии ограничена. Предводитель шайки разбойников может стать лордом или знатным боярином, но общественный строй в результате этого не может претерпеть серьезных изменений. Преступные приобретения на этой стадии целиком направляются на потребление и на тезаврацию как единственно возможный в этих условиях способ накопления.
Со времени своего возникновения преступная деятельность ведется в формах натурального хозяйства. Основу деятельности составляет традиционная ремесленная технология. Как и во всяком ремесленном производстве, индивидуальные способности, профессиональное мастерство доводятся до совершенства, до предельной ловкости, до высочайшего художественного уровня. Возникает и развивается специализация труда, его разделение по принципу мануфактуры.
Формой организации преступности на ранней стадии является форма цехового ремесленного объединения, гильдии. Та же система мастеров, подмастерий, учеников, та же школа, то же посвящение в ранг мастера. Преступные организации встроены в общество, прилажены к общественной системе с тщательностью и простотой ремесленного инструмента.
Такая деятельность требует минимума капитальных затрат, отличается высокой трудоемкостью, низкой фондоемкостью и профессионализмом. Эффективность преступности в этих формах, на этой стадии отвечает общей эффективности общественного производства, повысить ее невозможно. Цеховая окостенелость закрепляет традиционные приемы работы, отвергает новации. Технология и формы организации не меняются веками.
Проходит время. Общество переходит к индустриальному товарному производству, усложняются его формы организации. Для повышения эффективности преступной деятельности также нужен переход от натурального к товарному производству, к производству для обмена. Становится необходимой и возникает своеобразная индустриализация преступности, капитализация прибыли, деятельность по производству средств производства для преступности.
Индустриализация требует вложения средств. Приобретения теперь больше направляются не на потребление и тезаврацию, а на прямые инвестиции в современную преступную деятельность. Появление фондоемких средств производства вызывает появление специфических технологических процессов и форм организации труда. В криминальной сфере наступает время корпоративной организации собственности, время менеджмента, маркетинга, планирования и наемного труда. Традиционная, ремесленная, цеховая преступность воровских и бандитских организаций уже не в состоянии конкурировать с новыми "предпринимательскими" криминальными структурами. Нарождаются транснациональные криминальные корпорации (ТНКК) по образу и подобию обычных транснациональных корпораций (ТНК). С этого момента острие силовой преступной деятельности (бандитизм, рэкет, мошенничество), деятельности по присвоению чужой собственности, направляется не на деньги и ценности, а на реальный капитал, на средства производства и прибыли, на контрольные пакеты акций предприятий, банков, компаний. Это даже не столько преступность, сколько преступный бизнес, предпринимательство преступными методами. Традиционная уголовщина быстро теряет самостоятельность и становится подчиненным технологическим процессом, цехом или дочерней фирмой в новой криминальной корпорации. Этот этап может быть назван этапом корпоративной преступности. В наше время эти новые организационные формы утверждаются стремительно и распространяются повсеместно.
Современная преступность имеет черты отрасли экономики. Она превратилась в специфическую деятельность, направленную на получение максимальной прибыли.
В стране (не без участия, не без влияния преступности) сложилось такое правовое пространство и такая экономика, при которых преступная деятельность целесообразна в определенном выше смысле, выгодна, конкурентоспособна.
Деятельность вразрез и в обход правовых норм приносит существенные сверхприбыли, поэтому многочисленные преступные группы устремились в криминальную экономику, которая сегодня на рубль затрат и потерь может дать большую прибыль, чем традиционная преступная деятельность.
С другой стороны, многие предприниматели из легальной сферы экономики устремляются в криминальную, ибо они больше не в состоянии конкурировать с преступниками в существующем экономическом и правовом пространстве.
Преступность иерархически структуризуется. Этот процесс сопровождается ее функциональной перестройкой, усложнением, диверсификацией, а также ростом технической вооруженности, укреплением финансовой базы, организационно-технологическим совершенствованием.
Не так важно состояние преступности, как ее динамика: скорость и направление ее изменения. Эта динамика сегодня сложилась угрожающе опасно. Она ведет к таким необратимым изменениям общества, таким перестройкам общественных систем многих стран, какие представляют реальную угрозу развитию и даже существованию человечества. Надо сказать, что именно это вызывает наибольшую тревогу, в первую очередь именно это заставило сесть за работу, которую вы сейчас читаете.
Сегодня от раздела сфер влияний, от соглашений воюющих сторон преступные организации быстро переходят к рыночным отношениям Не надо обманываться наблюдаемым. Рост заказных убийств и рэкета - это отголоски уходящего периода. Важнее слабые, но нарастающие тенденции. Крупная, организованная преступность теряет авторитарный характер, переходит на рельсы корпоративного предпринимательства. Криминальная и легальная деятельности переплетаются, сращиваются.
Хозяевами преступного мира (а через него и мира вообще) постепенно становятся не лидеры, не авторитеты, а группы, своего рода юридические лица, которые вбирают в себя роль политика, чиновника, носителя права, власти с одной стороны, и организатора, менеджера преступной деятельности с другой. Личность - это уже не диктатор или исполнитель, а владелец "пакета акций". Кто претендует на большее - неминуемо гибнет в преступных разборках, а корпорации остаются и крепнут. Это закономерный и неизбежный результат развития преступности в условиях современной морали, права, политической организации общества.
Одним из новых свойств преступности, одним из новых ее направлений становится повышение эффективности легальной предпринимательской деятельности криминальными средствами. В легальное предпринимательство пришли преступные группировки и принесли сюда свои методы, свою мораль, свои правила игры. То, что мы называем теневым бизнесом, - это не просто уход от налогов, от контроля со стороны общества, это подчинение предпринимательских отношений преступной морали и воровским, уголовным законам. Старые воровские авторитеты уходят со сцены, на их место приходят новые, по сути, по характеру.
С другой стороны, даже легальная предпринимательская деятельность в погоне за прибылью начинает использовать в той или иной степени криминальные механизмы. Вся экономика криминализируется. Даже предприятия формально "свободные" от власти преступности не могут эффективно существовать без подчинения криминальным правилам, не вплетаясь в общую ткань криминализованной экономики.
Это призрак нового строя, угроза которого нависла над человечеством. Западный мир пугали большевизмом, коммунизмом большевистского толка, но реальная опасность совсем не там. Опасность для человечества представляет криминализм.
Следом за этапом корпоративной преступности на горизонте появляется новый этап. Он характеризуется, прежде всего, слиянием криминального бизнеса с обычным, "белым" бизнесом, а также слиянием преступности с чиновничеством, властью, правоохранительными органами. Этот процесс идет (более или менее интенсивно) не только в России, но и во всем мире.
Криминализм представляет собой общественный строй, при котором политическая и экономическая власть принадлежит преступным группировкам, общественные процессы развиваются и управляются в их интересах, результатами труда и ресурсами владеют они. Криминализм - это криминальная диктатура, это власть преступности. Возможно ли это? Да, возможно. Не просто возможно, но в определенных условиях очень вероятно.
Основными характеристическими признаками криминализма являются неспособность обычной экономики конкурировать с криминальной, неспособность общества противостоять интересам криминальных корпораций. Такое положение вещей обусловлено состоянием общества и его институтов. Метастазы криминализма распространяются в теле общества по самым обычным каналам взаимодействий. Это рыночные механизмы, правовые отношения, политические процессы, это становление власти и борьба за власть, средства информации, социальные отношения и пр.
Точки бифуркации, расхождения путей развития общества определяются сочетанием политических, правовых, социальных, экономических, культурных, процессов и состояний, традиций (памяти о пройденном пути) и складывающихся динамических градиентов, которые в условии общественной нестабильности образуют выбор между криминальным и некриминальным путями развития.
Путей к криминализму много, много и таких специфических точек бифуркации, но у всех есть один общий критериальный признак, общий моральный исток: отношение к преступнику как к полноправному члену общества. Внешне безобидная моральная парадигма: "преступник - это человек", является "доброй", но страшной моральной миной замедленного действия, которая способна погубить многие народы. Причина порождающая эту трагическую ошибку кроется в инерционности морали. Впрочем, к этому мы еще вернемся.
Если мораль активный источник, действующая причина, То неравновесность, неустойчивость общества, его динамизм - это питательная среда криминализма. Устойчивое, консервативное, медленно развивающее общество имеет своего рода иммунитет, но медленное развитие - это только временная защита. Рано или поздно, придется догонять, придется быстро развиваться. А пока опасность криминализма загнана в глубь, дремлет до своего часа, и преступная среда также медленно, но неуклонно готовит свой выход на историческую сцену.
Надо рассмотреть, хотя бы в самой общей форме, ту связь факторов, которая способствует развитию криминализма.
Раскол общества на группы с противоположными интересами и предпочтениями, нарушение баланса сил в обществе - вот из чего образуется точка бифуркации и становление криминализма.
Прежде всего, для этого должны сложиться политические условия. Неустойчивость, неравновесность политики - основное необходимое, но не достаточное условие. Нужна такая смена политических оценок и ориентиров, при которой общественное мнение, поведение избирателей не может выработать механизма обоснованного предпочтения. Нет устоявшихся мнений - значит нет и защиты от демагогов и беспринципных политиков. Мутная политическая вода поднимает на поверхность все пустое, все легковесное и опасное. В этой разноголосице для победы в борьбе за голоса избирателей нужны деньги. Никто не может предоставить политику деньги с такой легкостью, готовностью, как преступный мир.
Если в самом начале политика толкает на путь связи с преступностью исключительно стремление к власти, потребность в финансовых ресурсах для достижения власти, то со временем он убеждается, что власть денег - это тоже власть. Деньги и власть в криминальном обществе связаны неразрывно. Деньги - это власть, и власть - это деньги.
Чтобы власть давала деньги, чтобы криминальные стороны власти начали развиваться, нужны определенные экономические факторы, особые свойства экономической ситуации. Механизмы получения денег за счет обладания властью должны изначально существовать хотя бы в зачатке.
Поползновения на криминальное изъятие денег начинаются с государственной собственности и с той доли общественного богатства, которая формируется в форме налогов. Рост доходов бюджета - индикатор начинающегося криминализма. Если этот показатель велик и растет, можно быть уверенным, что не за горами "полная и окончательная победа" криминализма. Потом власть придумает обоснования, почему надо увеличивать налоги и таможенные пошлины, почему доходная часть бюджета должна расти - все это потом, когда вырастут аппетиты политиков, чиновников и их криминальных собратьев по дележу.
Отсюда требования к правовому пространству. Система права должна быть такой, чтобы оставались дыры, изъяны для "стартового" изъятия государственных средств. Право придется постоянно пересматривать и "совершенствовать", чтобы поток поступления средств криминальным структурам не только не иссякал, но и становился все более безнаказанным, "законным".
Мощный поток криминального изъятия средств опирается на механизмы экономического и политического принуждения. Должны существовать или сложиться традиции безропотного подчинения власти, иначе неизбежное и непрерывное ухудшение положения населения может вызвать отчаянное сопротивление большинства и иметь разрушительные последствия.
Коварство криминализма заключается в том, что внешне общество выглядит здоровым, внешне ничего не меняется. Те же формы и атрибуты власти, та же структура общественных отношений, те же политические декларации лидеров. Но пути к власти для некриминализованных политиков отрезаны, право не охраняет от преступности, а служит ей, коррупция и рэкет стали нормой жизни, правоохранительные органы неотличимы от бандитских формирований, двойная мораль разъедает общество.
Это не просто криминальная диктатура, это действительно общественный строй, поскольку криминальные процессы всеобщи, они охватывают не только политическую организацию и властные функции, но и экономику, социальную сферу, право, мораль, отношения собственности и труда, формы организации общества и пр. Криминализм подобен раку. Человек внешне выглядит обычно, но все его органы поражены тяжелой болезнью. Нужны срочные и решительные хирургические меры.
Криминализм даже способен подавить проявления бытовой и уличной преступности, противодействовать появлению опасных конкурентов правовыми и неправовыми методами.
Основные механизмы криминальной власти не составляют тайны, они нам хорошо известны.
Правительство само превращается в аппарат криминального насилия, действует в интересах тех криминальных группировок, которые привели его к власти.
Подобно тому, как в начале века промышленный капитал сращивался с финансовым, превращался в транснациональный единый капитал, правоохранительные органы сращиваются с преступностью, превращаются в единый аппарат криминального и государственно-чиновничьего принуждения.
Политическая борьба в обществе сменяется междуусобной борьбой криминальных группировок. Вырваться за пределы этого процесса уже невозможно. Вся правовая система, конституция и законы обслуживают интересы криминала. Право не препятствует преступности и не сдерживает ее, а только регламентирует правила межклановой борьбы.
Криминальный налог сменяется прямым неэкономическим принуждением к криминальному труду.
Под влиянием государственного регулирования в интересах преступности и криминального принуждения быстро возрастает дифференциация общества. Разница в доходах и расходах слоев населения достигает угрожающих размеров.
Растет общественный паразитизм, увеличиваются затраты общественного труда на обслуживание богатых и люмпенов.
Ликвидируются стимулы к производительному труду. Падает производство. Это делает бессмысленным всякое накопление, инвестиции и возврат средств в производственный процесс.
Криминализм не только следствие заболевания общества, но и одна из причин его глубокой перестройки. Конец любой формы цивилизации, как свидетельствует теоретический анализ и историческая практика, вызывается главным образом ростом в ней паразитизма. Накопление паразитизма отравляет общество и, как свидетельствует история, неизбежно ведет к его краху, безвозвратной гибели. Криминализм - это одно из проявлений паразитизма. Избежать общественной катастрофы не удастся, если не остановить наступление криминализма до достижения им критической массы.
Криминализм - фундаментальное, глубинное заболевание. Обычный иммунитет здесь бессилен. Генетический сбой общества происходит на уровне глубинных моральных, этических парадигм под влиянием социальной и экономической ситуации. Большая часть общества преступает моральный порог потому, что нет легальных путей для реализации личных и групповых интересов.
Втянутое в воронку криминализма общество быстро погружается в пучину, и возможность вырваться на поверхность становится все призрачнее.
Криминализм - это принципиально неустойчивый переходный строй. Он не может существовать долго, неминуемо распадется и приведет к новой перестройке общества, к появлению новых диссипативных или консервативных общественных структур.
В мире нет ничего, что было бы всегда, во всех случаях только вредным, отрицательным, как нет и такого, что было бы абсолютно и безусловно полезным для конкретного элемента, процесса, системы. Преступность в этом не исключение.
Криминализм может завершиться гибелью не только строя, но и нации в нежизнеспособном обществе, в обществе, которое обречено.
Гибнущее общество без гангрены преступности могло бы существовать долго в полуживом состоянии. Преступность его ослабляет и тем способствует быстрому разложению отжившей системы. Агония нежизнеспособного общества без этой болезни должна затянуться и стать мучительной. Подобно гнилостным бактериям криминальные процессы разлагают общественный труп и способствуют быстрой ассимиляции окружением его остатков.
Глубина и сила криминальных преобразований зависит от того, насколько общество жизнеспособно и насколько оно может выдержать нагрузку и справиться с тяжелым недугом. Слабое общество, общество, не обладающее запасом устойчивости, не выдерживает разрушающих сил и гибнет, унося народ в глубины истории.
Россия сегодня - питательная средой для криминализма. Она растеряла свои силы, утратила свою жизнеспособность в большей мере, чем другие народы. Если мы не можем остановить криминализм, значит нам нет места на планете.
Дети наших потомков будут изучать на уроках истории древнюю цивилизацию, которая будет называться русской. Сам русский язык перейдет в разряд мертвых языков, а с русской культурой можно будет познакомиться в музеях и специальных хранилищах исторической информации.
Трагическая история русского большевизма и русского криминализма заслуживает теоретического рассмотрения в отдельной работе.
То, что сегодня происходит в России, многие оценивают как болезнь роста, как период "первоначального накопления капитала", которым страна должна переболеть на трудном пути в цивилизованное общество. Все не так. Россия больна, но это не насморк, это чума, отягощенная тяжелой наследственностью.
Особенности российского криминализма уходят корнями в прошлое. Традиции люмпенского паразитизма в стране сложились в незапямятные времена. Вопреки расхожему мифу, влияние на общественные процессы паразитизма капиталистов не сравнимо с разрушительным влиянием паразитизма люмпенского.
Пройдитесь по истории человечества. Могучие цивилизации гибли не от меча захватчиков, а от загнивания общества. Это загнивание всегда было следствием накопления паразитизма. Завоеватели не разрушали здоровый организм, они, подобно стервятникам, играли роль санитаров истории. От паразитизма погибли и Вавилон, и Ассирия, и Древний Египет, и Рим, и другие могучие государства прошлого. Если покорялась страна, в которой был здоровый общественный строй, это оборачивалось лишь тем, что сами завоеватели бесследно ассимилировались и терялись в завоеванном народе.
До конца XIX века развитие отрицательных тенденций в России несколько сдерживалось экспансией на востоке и на юге страны. После установления динамического равновесия в отношениях с Турцией и Персией, стабилизации границы с Китаем и Японией, экспансия России прекратилась и внутренние проблемы вышли на первый план.
Большевизм легко победил в России именно потому, что его идеи упали на благодатную почву. Суть большевизма проста и бесхитростна: бедные должны править обществом только на том основании, что они бедные. Бедные должны организоваться и силой оружия подчинить себе богатых, а если не подчинятся
- ликвидировать их. А что дальше? А дальше - все поровну. Это идеология люмпена. Немного найдется стран, в которых эта идеология может стать господствующей. В России стала. Люмпен хочет не создавать, а иметь, иметь не меньше, чем те, кто создает. Но это идеология не только люмпена, но и любого уголовника. Вот почему от большевизма к криминализму Россия переходит быстро и без социальных потрясений.
Российское общество, распятое, развращенное диктатурой большевиков, не имеет сил вернуться на путь естественного развития. Тенденции опасны, они набирают силу и неминуемо приведут к утверждению криминализма, если этому не помешать решительными и энергичными мерами.
Преступный мир стремится к власти, торопится подчинить себе основные общественные процессы, переустроить общество.
Право, процессы законотворчества сегодня развиваются в интересах преступности, взяты ею под контроль. Конституция и законы становятся такими, какими их желают иметь преступные корпорации. Прокуратура, суды, правоохранительные силовые органы сами постепенно превращаются в исполнительные органы преступных синдикатов, в орудие корпоративной борьбы между ними. Система власти контролируется преступными синдикатами. Правовое пространство страны строится таким образом, что для вхождения во власть нужны только деньги. Они сосредоточены в руках преступников, поэтому выборы превращаются в выборы преступниками им угодных политиков. Политики - это либо преступники, пришедшие к власти, либо их наемные служащие. Все остальные скоро не будут иметь надежды на вхождение во власть. Удержать у власти политического деятеля отныне может только решительный отказ от морали.
Чиновник, несменяемый носитель власти, также все более попадает в зависимость от преступности. По мере укрепления власти растет зависимость чиновника от политика, точнее от политической ситуации, а значит снижается и устойчивость, надежность его положения. Своего места чиновник добивается только в трудной конкурентной борьбе, а потерять его может быстро и неожиданно. Коррупция для чиновника в сложившихся условиях - единственный надежный способ обеспечения своего будущего существования. Накопленное богатство компенсирует в некоторой степени риск неустойчивости. Корпоративные связи - это своего рода страховой механизм чиновничества. Коррупция и корпоративные связи чиновничества связывают его надежными узами с криминальным строем, превращают в сторожевого пса этого строя.
Существуют факторы, при которых коррупция становится неизбежной и непобедимой. Достаточно назвать четыре основных фактора: уверенность в защите чиновника вышестоящим лицом; право принятия решения без его обоснования; низкий уровень ответственности чиновника за качество принимаемых решений; корпоративная чиновничья (ведомственная) тайна. Исправить положение можно только путем ликвидации воздействий этих факторов. Можно это сделать? Да, можно. Что мешает? Власть чиновника. Пока эта власть незыблема, спасения от прихода криминализма нет. Чтобы разрушить криминальные наклонности чиновника, надо, как минимум, лишить его права выбора, права принятия решений, превратить его в пассивный исполнительный механизм, создать правовой порядок, при котором от чиновника ничто не зависит.
Объективация принятия решений в правовой, политической, экономической, социальной и других сферах, оптимизация этих решений в интересах общества возможны уже сегодня на базе теоретического обществоведения и вычислительной техники, но для этого надо преодолеть сопротивление чиновничества, а вот это сделать уже совсем не просто.
Между тем, выбора нет. Либо борьба с чиновничеством не на жизнь, а на смерть (гражданская война), либо триумфальное шествие криминализма.
Кажется, что краски слишком густы, что реально все не так страшно, не так опасно. Давайте смотреть реально.
Пусть некоторый предприниматель пожелал сегодня вести дело честно, в соответствии с требованиями закона и морали. Его экономические расчеты точны, рыночная ситуация оценена верно, правовое пространство соответствует его планам. Он пытается организовать дело, но тут же наталкивается на такое сопротивление чиновника, какого не мог и ожидать. От него требуют взятку за такие услуги, которые чиновник по закону должен оказывать бесплатно или за ничтожную плату. Пусть этот предприниматель успешно преодолеет первый барьер. Пусть его предприятие начнет работать. Он аккуратно выполняет свои обязательства, платит все положенные налоги и пр. Но все напрасно. Налоговый инспектор при первом же своем посещении насчитает такие "нарушения", потребует такие дополнительные выплаты и наложит такие штрафы, которые не просто непомерны для предпринимателя, но и элементарно беззаконны. Попытки найти справедливость оказываются безуспешны. Не только этот инспектор, но и все его начальники до министра включительно строят свое благополучие на криминальных поборах. Все, кто пытался работать честно, уже не работают в этой системе.
Предприниматель обращается в суд, но и там сталкивается с ситуацией, когда дело решается не по закону не на основании права, а за деньги, за взятку. Он обращается в прокуратуру и попадает в тюрьму. Те, кто ищет справедливость, опасны для строя, от них избавляются, используя аппарат репрессий.
Даже если наш предприниматель избежит столь печального конца, он обязательно становится банкротом, выбрасывается из системы криминального производства. Тот, кто не поступился моральными принципами, работая на себя, никак не захочет поступаться ими в качестве наемного рабочего. Такой человек в криминальном обществе лишен возможности обеспечить свое существование. Он либо становится преступником, либо шаг за шагом нищает, идет на дно и пополняет ряды деклассированных и люмпенизированных элементов.
Нет нужды перечислять зримые симптомы криминализма в сегодняшней российской действительности. Время от времени в средствах информации проскакивают сведения о коррупции в высших эшелонах власти. Не обольшайтесь. Это не "свобода слова", это круги по воде от разборок преступных авторитетов и запланированные "сдачи" людей, ставших неугодными. Словно рыба плеснула хвостом и ушла в глубину. Факты один страшнее другого. Некоторая банковская компания берет у государства деньги в виде беспроцентного кредита и эти же деньги дает государству в кредит под большие проценты. На следующий день становится известным новый факт: группа жуликов получила у государства деньги в кредит, скупила на них по льготной цене акции государственного предприятия и не возвращает кредит. Фирмы не платят налоги и заработную плату работникам, но платят своим "хозяевам" огромные двивденды. И это не слухи, не выдумки прессы, это данные государственного контрольного органа: счетной палаты. Даже высший контрольный орган страны сегодня в России бессилен. Он не может получить информацию, а если и получит ее, проведет расследование, криминальные правительство, прокуратура, служба президента защитят, не позволят обидеть своих.
Смогли же какие-то "новые русские" в одночасье стать богаче Рокфеллера. Словно грибы повылезли тысячи подпольных Корейко. Они пришли во власть и богатство через "черный ход" наших правительственных корридоров.
Преступники ввели в ход поговорку: "если ты умный, то почему ты не богатый?" Это лживая максима. Правильно было бы сказать так: "если ты честный, то почему ты не бедный?" В сегодняшней России честный человек не может стать богатым ни при каких обстоятельствах. Это утверждение никто не сможет опровергнуть. Наше правовое пространство не позволяет стать богатым ни одному конкуренту преступного капитала.
Россия путем просьб и унижений добивается иностранных кредитов в объеме два-пять миллиардов долларов в год, но "новые русские" вкладывают в экономику Запада 25 миллиардов долларов в год. Наша экономика такого выдержать не может.
Искусственно насаждаются монопольные отношения; органы, призванные вести борьбу с монополизацией либо содействуют этой монополизации, либо бессильны чему-либо помешать. Между производителем и потребителем действуют посреднические фирмы теневого толка, причем эти фирмы контролируются властями и преступными организациями. Ни производитель, ни потребитель уйти от диктата этих фирм не в праве и не может по созданным экономическим условиям. Эти фирмы концентрируют у себя более половины прибыли. Так, например, в Приморье цена, по которой эти криминальные структуры скупают электроэнергию, примерно в три раза выше цены, по которой ее отпускают потребителям.
Это методы внеэкономического криминального принуждения, это скорее элементы феодальных отношений и прямые симптомы наступления криминализма.
Выхода не видно. Сегодня борьба с криминализмом - это борьба с властью и богатством, потому-что в России нет иной власти и иного богатства, кроме криминальных.
Все последующее - это изложение того, что можно было бы сделать, если бы хоть кое-что сделать было бы можно. Утешения нет, есть только отчаяние.
Так обстоит дело в России, но и на Западе далеко не безмятежно. Терроризм и другие преступления против общества можно расценивать как глухое ворчание вулкана. Что дальше, проснется там криминальный вулкан или замолчит, можно только гадать.
