Преступность превратилась в один из важнейших факторов социального, политического и экономического кризиса страны. Сегодня существует реальная опасность полной криминализации власти и экономики России. Эта опасность усугубляется тем, что борьба с преступностью в стране и в мире строится из ложных моральных и философских посылок, и не достигает цели.
Существует два взаимоисключающих моральных принципа отношения общества и преступности.
В соответствии с первым принципом преступник такой же член общества, как и все остальные, только оступившийся, согрешивший, которому надо сочувствовать, помогать выбраться на путь истинный.
В соответствии со вторым принципом преступник не имеет права считаться членом общества, не имеет права на защиту со стороны общества. В соответствии с этим моральным принципом преступность угрожает самой жизни общества. От нее следует избавляться любым путем.
Все споры по поводу преступности в глубинной сущности упираются в этот вопрос, ведут к нему, обнажаются в нем. Если ответить на этот вопрос, все дальнейшие споры потеряют основу и можно надеяться на взаимопонимание в остальном.
Итак: кто такой преступник? Если преступник - это член общества, который находится под защитой общества - лекарства нет. Если преступник противостоит обществу и теряет право считаться членом общества, теряет право на защиту со стороны общества, тогда возможна хирургическая операция, ведущая к оздоровлению.
Сегодня в стране и в мире немало таких людей, которые рациональным, интеллектуальным путем или инстинктивно пришли к мысли об особой опасности преступности, которые признают важность этой проблемы. Часто эти люди опасаются активно выступить за применение крайних, чрезвычайных мер только потому что недостаточно вооружены теоретически и вынуждены отступать перед напором воинствующих адвокатов преступности.
В эпоху родо-племенного строя преступник, точнее любой нарушитель традиций, ставил себя самим фактом нарушения вне своего рода, вне ячейки общества, следовательно вне всякого общества. Изгнание из племени было страшнее смерти. По ряду причин, в том числе и по причине строгости воздействия, в таком обществе не могло быть преступности в иной форме, как в форме эпизодических явлений. Мораль первобытного строя, как и нарождающееся право в период его упадка и распада, в своей динамике успевала за динамикой общественных отношений, и коллизии морали (справедливости) и целесообразности в этом обществе в принципе не возникало.
Трагедия человечества в том, что с ускорением развития моральные категории и базирующиеся на них категории права уже не поспевают за общественными процессами, за изменениями экономики, отношений между людьми, а также форм организации общества. Это пагубно сказывается на многих общественных процессах.
В результате такого отставания отношение к преступнику как к члену общества соответствует социальной, общественной роли преступности в древности. Эта мораль продолжает по инерции существовать и в наши дни. Распад родового строя привел к падению, ликвидации некоторых ограничений, табу, категорических запретов. Исключение из общества не находит себе места и оно заменяется наказанием.
Конфликт справедливости и насилия в форме наказания не может не существовать в обществе, в котором к преступнику относятся как к члену общества. Там, где за преступником не признается общественных прав, там нет этого конфликта.
Можно доказать, что следование принципу исключения преступника, лишения его прав, отвечает интересам общества, но это ничего не дает. Исходное положение является именно принципом, произвольным допущением, своего рода социальной аксиомой. И на том, и на другом принципе можно построить непротиворечивую систему обоснования. Борьба из сферы логики переносится в сферу морали, где доказательств нет.
Сделать решающий выбор, принять или отвергнуть ту или иную социальную аксиому можно только исходя из более важного принципа: принципа устойчивости существования человечества.
Аксиома гуманности утверждает: гуманным является то, что содействует достижению цели человечества: повышению устойчивости его существования. На положении этой аксиомы основаны все свойства организации человеческого общества.
Аналогичное положение лежит в основе отношений между индивидами любых живых сообществ от пчел и муравьев, до волков или оленей. Всякая популяция, нарушившая требования такой аксиомы, обречена на гибель, и нет средств, способных спасти ее от исчезновения.
Человеческие моральные парадигмы также согласуются с требованиями этой аксиомы и формальными средствами могут быть выведены из нее. Все положения человеческой морали во все времена, во все периоды человеческой истории - это не более чем способы реализации отношений, соответствующих этой аксиоме, порой удачные, а порой несостоятельные, ошибочные, от которых со временем приходится отказываться.
Одним из положений морали является забота о слабых. Этот механизм существует и в животном мире, например, волки заботятся о членах своей семьи заболевших, получивших увечье, потерявших "трудоспособность". Это установленный факт. Человеческая мораль предписывает проявлять заботу о тех членах общества, которые в силу внешних обстоятельств или собственных ошибок попадают в трудное положение. Такая забота проявляется без оглядки на причины, на степень вины потерпевшего, неудачливого. Этой моральной установке можно найти разумное, рациональное объяснение.
В обществе (стае, сообществе) должны быть условия для такого поведения индивидов, которое целесообразно с позиции общества, точнее с позиции эволюционной системы, но опасно, нецелесообразно с позиции индивидуума. Механизм заботы о личности представляет собой вид специфического страхового механизма, снижающего опасность альтруистического поведения личности. Он повышает устойчивость общественной системы и через нее устойчивость эволюционной системы организма. Такая моральная установка рождается и выживает потому, что она для общества в целом и для личности выгодна по общему целевому критерию.
Христианское положение о милости к падшему, о прощении греха позволяет легко соскользнуть в пропасть сострадания к преступнику. Если милость к провинившимся, к пострадавшим по своей вине вписывается в требования аксиомы гуманности, то милость к преступнику несовместима с нею по одной простой причине: преступник активно и сознательно выступает против интересов общества, против требований морали. Он нарушает устойчивость общественной системы, а потому гуманность по отношению к преступнику и преступной морали означает отказ от гуманности по отношению к его жертвам. Это проявление антигуманности ко всем честным и законопослушным гражданам. Из-за этой ложно понятой гуманности страдает все общество, страдают те его члены, которые в значительно большей степени чем преступник заслуживают защиты сострадания и поддержки со стороны общества. По сути такая "гуманность" провозглашает право преступника на преступление, сама является преступной.
Истина гуманности - это мировоззренческая категория, поэтому ее внутреннее содержание постоянно меняется. Можно обратиться к истории человечества. В древнем мире убийство отцом своих детей или продажа их в рабство не противоречили гуманности. Это считалось моральным и справедливым. Месть за обиды, убийство обидчика не входила в противоречие с моралью и законом - они считались проявлением доблести. Отголоски такой морали (справедливости) дошли до XIX века. Никто не считал негуманным, несправедливым убить противника на дуэли даже тогда, когда формально, по закону дуэли были запрещены. Сегодня охота на диких животных повсеместно считается вполне приемлемым занятием, хотя в будущем такое варварство будет вызывать удивление и отвращение у наших потомков.
Гуманность не связана ни с религией, ни с генетическим императивом, ни с высшим "надчеловеческим" установлением.
Ни христианская, ни мусульманская, или иная мораль, ни атеистическое мировоззрение не могут претендовать на роль вечной истины. Это истины относительные, временные, а вечен только принцип целесообразного поведения. Ложно понятая или сознательно извращенная и насаждаемая гуманность сегодня грозит неисчислимыми бедствиями. От преступности в стране ежегодно погибает в несколько раз больше людей, чем погибло в Афганистане или в Чечне за все время боевых действий.
Гуманность к преступнику и гуманность к его жертвам несовместимы в принципе, и беспощадность к преступнику - самая высокая гуманность.
Мысль эта не новая, нечто подобное приходилось слышать и ранее, но, как правило, она высказывается в эмоциональной форме, не подкрепляется вескими аргументами, а потому часто проигрывает в поединке с изощренной казуистикой преступной адвокатуры. Задача в том, чтобы не оставить защитникам этой криминальной идеологии ни малейшего шанса, победить ее на теоретическом фронте и не дать скрыться от разгрома в дебрях моральных построений.
Попробуем отойти на мгновение от темы преступности; рассмотрим близкую по остроте, но столь же неразрешимую с позиции прямолинейной "гуманности" проблему эпидемиологических мероприятий.
Пусть в некоторой точке внезапно появилось смертельно опасное заболевание. Эпидемия угрожает при неконтролируемом распространении жизни и здоровью многих людей как в самом регионе появления, так и за его пределами. Сразу неотвратимо возникает необходимость проведения карантинных мероприятий. Вот здесь кроется нравственная коллизия, о которой обычно предпочитают умалчивать, вместо того, чтобы попытаться как-то ее разрешить.
В карантинной зоне оказываются "заключенными" люди, которые только "подозреваются" в инфицировании, их "вина" не доказана, но они обречены на повышенную опасность заражения, на нравственные страдания, может быть смерть, ради спасения множества других людей. Мы говорим, что иного выхода нет, что это "цена" общественного благополучия. Общество с легким сердцем идет на "наказание" невиновных из соображений общих интересов, соображений гуманности, но не желает из этих же соображений принимать аналогичные жесткие меры, когда речь идет о преступниках.
Обратите внимание: подозреваемый в инфекции (всего только подозреваемый) ни в чем не виноват. Он становится опасным помимо своей воли, случайно, но санкции к нему со стороны общества оказываются куда строже, чем по отношению к преступнику, человеку, который является носителем "вируса опасного заболевания" по собственной инициативе, по своей злой воле.
Призывы к "гуманности" уголовного права можно объяснить либо нежеланием хорошо разобраться в сути проблемы, попыткой "замести мусор под ковер", попыткой спрятать сложности, либо сознательным стремлением адвокатов преступности добиться развития событий в интересах преступных группировок.
Преступность борется с обществом за свои интересы, в том числе и на "моральном фронте". Одним из таких рычагов морального воздействия на человека со стороны преступного сообщества становится лозунг гуманности. Он проповедуется агрессивно и навязчиво. Ложно (или извращенно) понимаемая гуманность проповедуется теперь с назойливостью авторитарной идеологии или коммерческой рекламы. Мобилизуются все средства массовой информации, наука и религия. Все общественные институты привлекаются на службу криминализму.
В каждом преступном сообществе неминуемо развивается своя корпоративная мораль. Тенденция к ее распространению за пределы сообщества реальна и закономерна. Влияние преступной морали сказывается на всем обществе и снижает его защитные силы. Стоит взглянуть на преступность изнутри с моральных позиций, чтобы понять в чем тут дело.
Преступность - это форма проявления особой криминальной целесообразности поведения. Для сообщества преступников она принимает форму моральной парадигмы: не считаться с законами общества, выступать против них справедливо, целесообразно и, следовательно, морально. Находятся и основания: общество плохо устроено, люди жадны, злы и бесчеловечны, любить их не за что, все они были бы преступниками, если бы не были так трусливы и пр. Эта преступная мораль воинственна, агрессивна и жестока. Она находит отзвук, обоснование в действительном несовершенстве общества, дает преступнику успокоительное ощущение собственной правоты. Без такой морали преступность существовать не может, она создает и развивает свою мораль, доводя ее до уровня изощренных философских построений.
Благодаря этой морали, преступник находится в состоянии постоянной, непрерывной, безжалостной войны с обществом. То, что общество не хочет этой войны, ничего не меняет. Она идет непрерывно и подспудно, она опасна и беспощадна. Интересы преступности не дают ей окончиться миром.
Эта война бесперспективна для общества в том случае, когда общество не может или не хочет создать и поддерживать систему противодействия преступности, когда оно не может противопоставить криминальному насилию свою систему насилия. В этих условиях любые действия, направленные против общественных интересов, будут аморальны.
Таким образом отказ от противодействия, от насилия по отношению к преступности не только не рационален, не целесообразен, но несправедлив и аморален. Пропаганде гуманности по отношению к силам преступного мира надо противопоставить как понимание обществом криминальной опасности, так и осознание опасности гуманного отношения к преступнику.
Преступность сознательно и целеустремленно использует в своих целях любые слабости и трещины в моральных бастионах современного общества, ищет возможность постановки себе на службу и догм христианской религии, и традиций европейского гуманизма. Антикриминальное насилие становится средством не только противодействия преступному насилию, но и средством борьбы с криминальной моралью.
Нет другого средства кроме насилия со стороны общества, которое могло бы противостоять устойчивости преступной морали как выражению преступной целесообразности. В то же время, еще и еще раз следует повторить тезис: насилие по отношению к преступнику рационально только в эффективно организованной системе противодействия, иначе оно выльется в бессмысленную и напрасную жестокость.
Особенно ожесточенные сражения разворачиваются вокруг понятия смертной казни. Преступность кровно заинтересована в разрешении этой важнейшей моральной проблемы в свою пользу и не останавливается ни перед чем на этом пути.
Общество не может уступить преступности, оно обязано отстоять свои интересы, в том числе, и методами морального противодействия.
